Масти лошадей на сербском

Поговорим о лошадках. Знаете ли вы, как называются по-сербски сивки-бурки, каурки и савраски?

Вранац - черный, вороной конь.

Белац или чилаш - белый конь.

Сивац или зеленко - серый конь, серый в яблоках (сербы воспринимают его как "зеленого", т.е. смесь между белым и черным).

Дорат - гнедой, с коричневым телом и черной гривой и хвостом.

Алат, риђан - коричневый, рыжий конь с таким же цветом гривы и хвоста, каурый.

Кулаш - конь желтого окраса с черной гривой и хвостом, буланый, саврасый.

Шарац - белый конь с большими пятнами или отметинами другого цвета, пегой.

Муваст - конь белого цвета с черными или рыжими вкраплениями.

Паломино - конь желтого окраса с более светлой гривой и хвостом.

Коњић Грбоњић - Конек Горбунок

Несколько интересных фактов о лошадях

Mula je naziv za ždrebe magarca i kobile. - Мул - смесь осла и кобылы.

Mazga je naziv za ždrebe konja i magarice. - Мазга (мул) - смесь коня и ослицы.

Prosečan životni vek konja je 20-25 godina. - Средний срок жизни лошади - 20-25 лет.

Konj ima dve "slepe tačke", jednu tačno ispred njega i drugu tačno iza njega. - У коня есть 2 слепых пятна: прямо перед ним и прямо позади него.

Konj dnevno popije i do 50 litara vode. - Лошадь выпивает в день до 50 л воды.

Konj, kada leži troši više energije nego kada stoji. - Конь лежа тратит энергии больше, чем стоя.

Konji ne mogu da povrate. - У лошадей не бывает рвоты.

Konji ne mogu da dišu na usta. - Лошади не могут дышать через рот.

Лошади в народных песнях

Конь всегда был верным товарищем героев. Вот как нежно описывается гнедой Дора в одной из народных песен (старый Джурдже посылает своего сына Иву с конем в поход):

…“То се Ђурђу на ино не може. Свог му добра дору оседлао, Дору седла, испод гриве љуби: „Ао, доро, врло добро моје“ „Доста ли смо, доро, војевали, „Из Турака робље изводили, „Од Турака глава доносили“ „Сад сам доро, остарио, врло; „Ја не могу више војевати, „Сад те шаљем с главом неразумном, „Са Иваном, са јединим сином: „Ива ј’, доро, глава неразумна, „Чувај, доро, моје чедо, Иву.“…

Иво Сенковић и ага од Рибника, народна песма

М. Ю. Лермонтов о лошадях

А сейчас прочитаем отрывок из книги М.Ю. Лермонтова "Герой нашего времени", в котором рассказывается о любимой лошади горца Казбича. С переводом на хорватский.

– Славная у тебя лошадь! – говорил Азамат, – если бы я был хозяин в доме и имел табун в триста кобыл, то отдал бы половину за твоего скакуна, Казбич! «А! Казбич!» – подумал я и вспомнил кольчугу. – Да, – отвечал Казбич после некоторого молчания, – в целой Кабарде не найдешь такой. Раз, – это было за Тереком, – я ездил с абреками отбивать русские табуны; нам не посчастливилось, и мы рассыпались кто куда. За мной неслись четыре казака; уж я слышал за собою крики гяуров, и передо мною был густой лес. Прилег я на седло, поручил себе аллаху и в первый раз в жизни оскорбил коня ударом плети. Как птица нырнул он между ветвями; острые колючки рвали мою одежду, сухие сучья карагача били меня по лицу. Конь мой прыгал через пни, разрывал кусты грудью. Лучше было бы мне его бросить у опушки и скрыться в лесу пешком, да жаль было с ним расстаться, – и пророк вознаградил меня. Несколько пуль провизжало над моей головою; я уж слышал, как спешившиеся казаки бежали по следам… Вдруг передо мною рытвина глубокая; скакун мой призадумался – и прыгнул. Задние его копыта оборвались с противного берега, и он повис на передних ногах; я бросил поводья и полетел в овраг; это спасло моего коня: он выскочил. Казаки все это видели, только ни один не спустился меня искать: они, верно, думали, что я убился до смерти, и я слышал, как они бросились ловить моего коня. Сердце мое облилось кровью; пополз я по густой траве вдоль по оврагу, – смотрю: лес кончился, несколько казаков выезжают из него на поляну, и вот выскакивает прямо к ним мой Карагез; все кинулись за ним с криком; долго, долго они за ним гонялись, особенно один раза два чуть-чуть не накинул ему на шею аркана; я задрожал, опустил глаза и начал молиться. Через несколько мгновений поднимаю их – и вижу: мой Карагез летит, развевая хвост, вольный как ветер, а гяуры далеко один за другим тянутся по степи на измученных конях. Валлах! это правда, истинная правда! До поздней ночи я сидел в своем овраге. Вдруг, что ж ты думаешь, Азамат? во мраке слышу, бегает по берегу оврага конь, фыркает, ржет и бьет копытами о землю; я узнал голос моего Карагеза; это был он, мой товарищ!.. С тех пор мы не разлучались. И слышно было, как он трепал рукою по гладкой шее своего скакуна, давая ему разные нежные названия. – Если б у меня был табун в тысячу кобыл, – сказал Азамат, – то отдал бы тебе весь за твоего Карагеза. – Йок, не хочу, – отвечал равнодушно Казбич. – Послушай, Казбич, – говорил, ласкаясь к нему, Азамат, – ты добрый человек, ты храбрый джигит, а мой отец боится русских и не пускает меня в горы; отдай мне свою лошадь, и я сделаю все, что ты хочешь, украду для тебя у отца лучшую его винтовку или шашку, что только пожелаешь, – а шашка его настоящая гурда: приложи лезвием к руке, сама в тело вопьется; а кольчуга – такая, как твоя, нипочем. Казбич молчал. – В первый раз, как я увидел твоего коня, – продолжал Азамат, когда он под тобой крутился и прыгал, раздувая ноздри, и кремни брызгами летели из-под копыт его, в моей душе сделалось что-то непонятное, и с тех пор все мне опостылело: на лучших скакунов моего отца смотрел я с презрением, стыдно было мне на них показаться, и тоска овладела мной; и, тоскуя, просиживал я на утесе целые дни, и ежеминутно мыслям моим являлся вороной скакун твой с своей стройной поступью, с своим гладким, прямым, как стрела, хребтом; он смотрел мне в глаза своими бойкими глазами, как будто хотел слово вымолвить. Я умру, Казбич, если ты мне не продашь его! – сказал Азамат дрожащим голосом.

- "Divnoga konja imaš! - govoraše Amazat. - "Da sam ja gazda u kući i da imam ergelu od trista kobila, dao bih polovicu za tvog vilovitog vranca, Kazbiču!" - "A! Kazbič!" pomislim i sjetim se oklopa. - "Da" - odgovori Kazbič, pošto je neko vrijeme šutio - "u čitavoj Kabardiji nećeš takva naći. Jednom - bilo je to s onu stranu Tereka - jahao sam s Abrecima da Rusima otimamo konje; ali nam nije sreća poslužila, pa se raštrkasmo kud koji. Za mnom se natisnuše četiri kozaka; već sam iza sebe čuo kriku đaura, a preda mnom je bila gusta šuma. Prilegnem na sedlo, preporučim dušu Alahu i prvi put što živim, uvrijedih konja udarivši ga kandžijom. Kao ptica šmugnu on kroz granje; oštro trnje derala mi je odjeću, suhe grane brestove udarahu me po licu. Konj mi je skakao preko panjeva i probijao grudima guštaru. Bolje bi mi bilo da sam ga ostavio na rubu šume i pješke se sakrio u šumi, ali mi je bilo žao rastati se s njim - i prorok mi je naplatio. Nekoliko mi taneta prozujalo nad glavom; već sam čuo gdje mi kozaci trče po tragu ... Najednom preda mnom zinu duboka jaruga; moj konjic zastade - i skoči. Na drugoj strani omakoše mu se stražnja kopita i on ostade viseći na prednjim nogama. Ja pustim uzde i poletim u jarugu; to mi je spaslo konja i on je iskočio. Kozaci su sve to vidjeli, ali nijedan nije pošao da me traži; valjda su mislili da sam se ubio, i čuo sam, kako su se otisnuli, da love moga konja. Srce mi htjede pući, puzao sam niz jarugu po gustoj travi - i našao se na kraj šume. Nekoliko je kozaka izjahalo iz nje na poljanu, a moj Karađoz eno skače ravno k njima. Svi navališe vičući za njim; vrlo dugo su ga ganjali, jedan mu je čak dvaput gotovo bacio zamku oko vrata. Ja zadrhtah, oborila oči i stadoh se moliti. Poslije nekoliko trenutaka podignem ih i - vidim gdje moj Karađoz leti, dižući rep, slobodan kao vjetar, a đauri se daleko jedan za drugim vuku po stepi na izmučenim konjima. Valaj! To je istina, živa istina! Do kasne noći sjedio sam u svojoj jaruzi. Najednom, što misliš, Amazate? U mraku začujem gdje po brijegu jaruge trči konj, dahće, rže i lupa kopitima o zemlju. Upoznao sam glas svog Karađoza, on je to bio, moj drug!. .. Od toga se časa nismo rastajali." I čulo se kako je rukom milovao glatki vrat svog vranca, nazivajući ga raznim nježnim imenima. - Da ja imam ergelu od tisuću kobila - reče Azamat - dao bih ti je čitavu za tvog Karađoza. - Jok, neću - odgovori Kazbič ravnodušno. - Čuj, Kazbiču - govorio je i laskao mu Azamat - ti si dobar čovjek, hrabar junak, a moj se otac boji Rusa i ne pušta me u gore. Daj mi svoga konja i ja ću učiniti sve što hoćeš, ukrast ću za te najbolju očevu pušku ili sablju, što toliko želiš - a sablja mu je prava zmija: stavi oštricu na ruku, sama ti prodre u meso, a oklop mu nema cijene, kao ni tvoj. Kazbič je šutio. - Prvi put, čim sam ugledao tvoga konja - nastavi Azamat - kad je pod tobom poigravao i poskakivao šireći nozdrve, a kamenje frcalo ispod njegovih kopita, u mojoj se duši rodilo nešto neshvatljivo i sve mi je od toga časa omrznulo: s prezirom sam gledao najbolje očeve konje, stid me bilo pokazati se na njima i obuzela me čama, pa bih sjetan po čitave dane sjedio na hridini i neprestano mi je bio na misli tvoj vranac sa svojim gizdavim hodom, sa svojim hrptom, glatkim i ravnim poput strijele; gledao mi je u oči svojim vatrenim očima, kao da hoće progovoriti. Umrijet ću, Kazbiču, ako mi ga ne prodaš! - reče Azamat, a glas mu je podrhtavao.

25 апреля 2019 г.